Информация об авторе:

Аннотация:

Вынесенный в заглавие статьи вопрос актуализирует те смыслы рассказа А.П. Гайдара, которые порождаются совокупностью его пространственно- временных и сюжетно-композиционных уровней, субъектной организацией повествования, его интонационным и стилистическим богатством. Корректность использованного применительно к творчеству Гайдара термина М.О. Чудаковой «поэтика подставных проблем» автором статьи повергается сомнению, так как ни один из смысловых срезов повествования здесь не может квалифицироваться как «подставной». В статье показано, что герой-рассказчик, не нарушая интонационной целостности, не изменяя своей спутнице-собеседнице и слушателю-адресату — шестилетнему ребенку, выводит повествование из личного дачно-семейного хронотопа в большое историческое время и пространство. Сюжет рассказа разворачивается как движение из частных забот — в социальные, из дачной рутины — в предгрозовую атмосферу приближающейся войны, из ситуации семейных проблем — в предчувствие большой беды, символом которого и становится разбитая чашка. При сопоставлении рассказа Гайдара «Голубая чашка» (1936) с фильмом Н.С. Михалкова «Утомленные солнцем» (1994) показано, что пунктиром выведенные на поверхность гайдаровского повествования знаки глубинного социального неблагополучия обнажаются посредством прямых и скрытых отсылок в фильме Михалкова. Можно предположить, что «Голубая чашка» была одним из источников сценария, хронотопа и интонации для «Утомленных солнцем». При этом фильм служит своего рода «проявителем» того, что в силу обстоятельств недосказал, но подразумевал Гайдар.